Всё глубже и глубже SOPA, всё мрачнее грядущее

Вчера (7 августа) на сайте деловой газеты «Взгляд» Кирилл Мартынов опубликовал статью «Русская SOPA», в которой напомнил: когда «Stop Online Piracy Act» (SOPA) был внесён на рассмотрение Конгресса США в октябре 2011 года, то столкнулся с массовым сопротивлением народа: в акциях протеста приняли участие сотни тысяч граждан. После чего из SOPA сперва выкинули самый спорный пункт, а затем и вовсе отложили законопроект («для доработки») на неопределенный срок. В России же на пикет за свободу Интернета вышла в Москве едва сотня человек (остальные ограничилися внутриинтернетовскими «забастовками» да подписанием петиции на правительственном сайте), так что властям ужесточение законов, ограничивающих свободу Интернета, оказалось вполне повадно.

Вот и не думайте, пожалуйста, что принятым неделю назад законом это ужесточение окончится. В тот же вчерашний день на сайте «Известий» мне довелось прочесть статью Владимира Зыкова «Минкультуры внесёт в антипиратский закон музыку, изображения и книги», которую даже сегодня с утра на свежую голову могу назвать неприятною, а вчера во весь день чувствовал себя хуже физически. Вот что можно прочесть в этой статье о новейших инициативах Министерства культуры:

• Любителей нелицензионки в очередной раз называют пиратами. (К этой мелочи, пожалуй, скоро привыкнем и даже станем радоваться, что не обдолбанными суицидными педофилами, как это делается в другом известном законе об ограничении Интернета.)
   
• Тем, кто надеялся, что борьба за копирайт ограничится фильмами (в крайнем случае — ещё и телесериалами), пора оставить эту надежду. Новый закон коснётся и звукозаписей, и рисунков, и фотографий, и текстов — всех категорий авторских и смежных прав коснётся.
   
• Всем владельцам сайтов будет законодательно предписано либо деанонимизироваться (открыто указать на сайте свой почтовый адрес в реальном мире), либо открыться спаму (открыто указать на сайте свой e-mail и читать всю, всю приходящую на него почту), чтобы принимать жалобы правоторговцев. Более того: на каждом сайте будет (по законодательному принуждению) размещена специальная форма для приёма жалоб от правоторговцев.
   
• Реакция на поступившие жалобы должна стать не менее молниеносною, чем у Джека Бауэра: в течение 24 часов владелец сайта должен либо блокировать доступ к тому материалу, на который поступила жалоба, либо смириться с закрытием всего сайта Роскомнадзором.
   
• Публикатор материала может направить автору жалобы свои возражения, но материал всё равно должен быть убран по закону из Сети на 14 дней даже в том случае, если автор жалобы не станет оспаривать эти возражения в судебном порядке. В случае же судебного процесса материал блокируется до вступления в силу решения суда.
   
• Те же правила коснутся и гиперссылок, на которые поступит жалоба о том, что ведут они к нелицензионному контенту, опубликованному третьими лицами.
   
• За нарушение порядка ограничения доступа к информации предусматриваются штрафы, которые смогут достигать миллиона рублей. (Как видно, министерство Мединского стремится исполнить самую страшную мечту Милявского, по крайней мере, наполовину; разве что двадцать лет тюрьмы ещё не предлагают давать.)

А надо прибавить к этому, что в современных российских обстоятельствах блокировка неизбежно станет «бить по площадям»; например, в тот же день 7 августа обнаружилось, что «Билайн» блокирует доступ ко всему блогохостингу LiveJournal (обосновывая это экстремистскою публикацией одного из блоггеров); правда, позже разблокировали.

Подозреваю поэтому, что философ Константин Анатольевич Крылов (сравнительно недавно подвергнутый в России суду за призыв покончить с существующей экономической моделью) был совершенно прав, когда заметил, что сейчас понимание всего делающегося, когда такое понимание приходит, вызывает лютую тоску: «гады, опять». И ведь действительно опять. Всё это мы не раз видали: как едкий газ, ограничения Интернета стремятся распространяться до тех пор, пока не встретят равное себе противодействие — и стремятся разъесть препятствия, оказывающие такое противодействие.

Например, был список экстремистских материалов — а теперь мало этого: экстремистскими собираются объявить отдельные символы.

Указывали на злоупотребления законом, нацеленным на борьбу с пропагандой наркомании, суицида и педофилии — а теперь мало этого: готовится законопроект, который все, все перечислявшиеся на Хабрахабре злоупотребления сделает совершенно законными. Все до одного! Например, блоггеры Хабрахабра боролись в суде ([1], [2]) за право высмеивать суицид — пожалуйста, теперь и высмеивание официально приравняют к пропаганде. Дивились тому, что за «наркотики» закрыли сайт про игру EVE Online, на котором описывалось применение вымышленных химических веществ к вымышленным персонажам — пожалуйста, теперь запрещена информация о способах использования «веществ, обладающих схожим с наркотическими средствами и психотропными веществами воздействием на организм человека». Определение же «детской порнографии» и вовсе расширили до такой крайности, что ksenobayt справедливо подметил: это делается как будто нарочно для того, чтобы соответствовать именно моим опасениям о запрете аниме.

Аниме для меня — это своего рода шахтёрская канарейка, господа читатели. В англоязычной Википедии (и в указанных ею источниках) вы можете прочесть, что у шахтёров достаточно долго (в Британии — до 1987 года) существовал обычай брать с собою под землю эту нежную певчую птицу. И если она проявляла признаки мучительного страдания, а затем издыхала, в бессильном упрёке воздевая к незримому небу свой трогательно тонкий клювик, то это и был вернейший знак того, что в шахту поступает наиболее ужасный и смертоносный враг шахтёра — ядовитый рудничный газ (например, метан или угарный газ).

С печалью слышу: в той шахте, в том забое, где многие из нас трудятся над многокилобайтными сайтами, умолкает пение сэйю. Я имею поэтому основания опасаться того, что скоро многие сайты станут выглядеть как вон тот скриншот (по всей видимости, кувейтский), на котором вместо сравнительно безобидной статьи читатель видит извещение о запрете доступа «за порнографию»:

Мне могут возразить на это, что для Кувейта блокирование таких сайтов представляет собою вопрос вероисповедный.

На это можно ответить, что для многих и вопрос о свободном копировании (с которого я начал своё рассуждение) представляет собою вопрос вероисповедный. Об этом я упоминал на Хабрахабре 17 января 2012 года во блогозаписи «Иисус Христос и этика свободного копирования», где сожалел о душах тех людей, которые принимают новое вероисповедание («копимизм») в попытке отстоять своё право на свободу копирования — и сообщал, что лучше было бы им заново (и повнимательнее) перечитать Евангелие от Марка да Евангелие от Матфея. С тех пор этот совет стал ещё актуальнее в России: знайте, что в начале августа 2013 года у здания Президиума Российской Академии наук совершилась под восьмибитную музыку первая в России свадьба по обряду копимистскому и пастафарианскому.

Кроме того, в самой России существуют и действуют силы, для которых накладывание ограничений на Интернет представляет собою вопрос вероисповедный не менее, чем в Кувейте. Впервые это явно проявилось в тот момент, когда на YouTube были опубликованы выдержки из фильма «Невинность мусульман»: один из министров Пакистана ещё в сентябре 2012 года предложил награду за убийство автора этого фильма, назвав его «опорочившим образ Пророка», а Grey с изумлением увидел в начале февраля, что YouTube много месяцев подряд остаётся заблокированным «Билайном» на всей территории Северо-Кавказского федерального округа России, включая Ставрополье.

Но известно, что интересы людей этого вероисповедания могут быть задеты не только таким обухом, как фильм «Невинность мусульман», но и вещами более приземлёнными — ну, например, продажею спиртного (как это, по слухам, испытали на себе жители подмосковного Быково). Или статьёю про анимешников, просматриваемою по Интернету в Катаре.

Вот почему не только первоавгустовский закон о борьбе с так называемым «пиратством», но также и вступивший в силу месяцем ранее (с 1 июля 2013 года) закон о защите чувств верующих следует зачислить в число тех средств, потенциал воздействия которых на свободу Интернета недооценён нами и станет неизбежно нарастать без противодействия.

Как всегда, лакмусовою бумажкою (и шахтёрскою канарейкою) для оценки такого потенциала может и должна послужить нам судьба аниме (манги, ранобэ, визуальных романов) в России.

          «Я слыхал, что Канамэ Мадока
           Опорочила образ Пророка.
           Если слух не обман —
           Жди ответ мусульман», —
           Он сказал, улыбаясь жестоко.

          «Я слыхал, что Асакура Рёко
           Опорочила образ Пророка.
           Если слух не обман —
           Жди ответ мусульман», —
           Он сказал, улыбаясь жестоко.

          «Я слыхал, что Щираи Куроко
           Опорочила образ Пророка.
           Если слух не обман —
           Жди ответ мусульман», —
           Он сказал, улыбаясь жестоко.

          «Я слыхал, что Имаи Момока
           Опорочила образ Пророка.
           Если слух не обман —
           Жди ответ мусульман», —
           Он сказал, улыбаясь жестоко.

          «Мне сказали, что Насу Киноко
           Оскорбил ассасинов Востока.
           Если слух не обман —
           Жди ответ мусульман», —
           Он сказал, улыбаясь жестоко.

C печалью гляжу на Татарстан, например. Прошлым летом там прокуратура преследовала человека за простое выражение чувств по адресу кадра из видеозаписи «American History X»; неужто теперь и «Nazo no Kanojo X» ждёт та же участь?