Сдувающийся миф о «цензуре в сети»?

Еще несколько месяцев назад только ленивый не повесил на свой сайт трагический баннер о том, что свобода слова в сети под угрозой. Gримерно под той же самой, под какой сейчас все руччкие люди, которым внезапно понадобилось самим торговать на рынках и подметать у домов. Никогда не надобилось, а чуть какой мусульманский праздник на подходе — вот нужно и все. Как подставной гей на Дворцовой площади в день ВДВ с подставными же десантниками: он тоже на фотографиях выглядел в страшной опасности и на Запад фотокарточки продались очень хорошо, я уверен.

А кто из обсуждающих и осуждающих одновременно, закон этот самый читал?! Ой, даже не весь закон. А просто — о законе, хотя бы. Не слушал Эхо Москвы или телеканал Дождь, а — так чтобы сам? Очень вряд ли думаю, кто. За исключением тех, кто сам не зарабатывает на контенте. Те — изучили. И не увидели ничего страшного. Такого, что не было бы направлено на искоренение воровства контента. А шум вокруг закона очень напоминает мне стоны пивоваров по поводу ограничения закона о рекламе пива. Но реклама пропала, с ней пропала постепенно и иллюзия, что постоянно пить пиво — это нормально. И никто из пивоваров не схлопнулся. Даже немного жаль.

Сенатор Константин Добрынин считает, что «тонкий момент» закона только один — предварительные обеспечительные меры. А понять — как и что работает, можно только когда наберется достаточная практика применения. И что в реальности имеем сейчас? Процитирую: «за первые два с половиной месяца работы было принято 54 определения об обеспечительных мерах, то есть о предварительной блокировке. В 46 случаях нелегальный контент был удален по требованию». Это что — проблема федеральная?!

И в завершение, оттуда же: «Давайте помнить о цене слова и называть вещи своими именами. То, что мы корректно и с улыбкой называем интернет-пиратством, по сути является банальным хищением чужой собственности или точным словом — кражей. Этот закон и направлен на прекращение повальных краж, а не против развития интернета». И что не так?