ОКР, СТДР и истории, волею судеб произошедшие с одним программистом

Предисловие 

Дисклеймер: я не писатель и прошу простить литературно-художественные недостатки моего повествования. Также в тексте могут быть неточности в употреблении терминов, касающихся воинской службы.

Некоторые имена и названия изменены.

Сразу оговорюсь, что я ненастоящий сварщик. «Настоящим» программированием я занялся только после ухода в академический отпуск из моего второго вуза. Но об этом – далее. 

Программирование я начал изучать самостоятельно еще в школе (первым языком был Small Basic). После 11 класса поступил в городской политех на приборостроение. Проучившись там год (в основном я проводил время за просмотром фильмов, прохождением Everlasting Summer, и богомерзкой активистской деятельностью типа желтого студенческого профсоюза), понял, что ловить там нечего и принял волевое решение заново поступить на первый курс, но уже в медицинский университет (по рассказам бывших одноклассников я сделал вывод, что у них там очень даже весело). 

В школе биологию я не знал от слова совсем (особенно любви к биологии, и биологии ко мне, не способствовал разбитый цветок учителя биологии классе в 11). Но т.к. вступительные экзамены медицинский университет в нашем городе были ЕГЭшного типа, я довольно быстро набил руку на тестовых заданиях и получил 95 баллов из 100 на вступительных. Учиться в меде было на порядок интереснее и веселее.

ОКР

Первые звоночки появились еще в школе, в классе, наверное, восьмом. Изначально это проявлялось преимущественно в ритуальных действиях (тем, кто смотрел фильм «Авиатор», будет легче меня понять). Но, вопреки стереотипам, это было не мытье рук. Перечитывание одной и той же строчки в книге, если первый раз я имел неосторожность подумать о чем-то плохом, что может случиться со мной или моими близкими; зачеркивание и переписывание одного и того же предложения в тетради (из-за этого мои школьные конспекты стали выглядеть отвратительно); невозможность выйти из комнаты, если при первой попытке я, опять же, подумал о чем-то плохом и т.д. Со временем это распространилось в принципе на все мои действия. Потом – на мысли. Я мог прокручивать одну и ту же мысль по несколько часов (т.н. «мысленная жвачка» или руминация) для того, чтобы избавиться от возможных негативных последствий.

Если интересно услышать подробнее о том, как выглядит ОКР «изнутри» головы больного – пишите в комментариях, я расскажу подробнее в следующей статье. 

Несмотря на то, что было очевидно, что со мной происходит что-то не так, я подумать не мог, что это проявления психического расстройства. Чуть позже, в классе 10–11, я смог на время перевести заболевание в ремиссию с помощью «аутопсихотерапии» (думаю, это самый подходящий термин). Мне тогда нравилась девочка из моего класса, и я сам искусственно создал себе обсессию: «если я буду поддаваться компульсиям, то не буду ей нравится». И это сработало. На какое-то время. 

После этого эпизода ремиссия несколько раз сменялась рецидивом, но за медицинской помощью я все же не обращался. Потому что был малолетним дебилом, а родителям рассказать не решался (в силу их консерватизма и предполагая, какая у них будет реакция на это; как оказалось в дальнейшем насчет реакции я был прав). Никому не желаю столкнуться с чем-то подобным, но, если все-таки такое произойдет, – обращайтесь за медицинской помощью незамедлительно. Дальше будет только хуже. 

К тому времени, как я поступил в медицинский университет, течение болезни стало ухудшаться. Я решил, что обладаю достаточной степени аналитическим мышлением и информационном грамотностью, чтобы, вооружившись последними клиническими рекомендациями, назначить самостоятельно себе лечение (не повторяйте моих ошибок, самолечение – это плохо, обращайтесь к специалистам; мне же не стоит приводить пример с автомобилем и СТО). 

Я стал принимать флуоксетин. Покупал его без рецепта (к счастью или к сожалению, в моем городе правила отпуска рецептурных препаратов были не такими строгими как в РФ, и мне отказали только пару раз в нескольких аптеках). Иногда я брал медицинскую карту своей бабушки и писал там назначения якобы от невролога. 

Флуоксетин действительно помогал мне (по крайней мере по субъективным ощущениям; кроме ремиссии ОКР, он помог мне стать «здоровым пофигистом»). Помогал до четвертого курса. 

СТДР

Еще на втором курсе было несколько странных эпизодов, когда я мог по несколько недель не выходить на связь со старостой и не отправлять задания (тогда у нас было дистанционное обучение и возможно именно оно спасло меня от отчисления).  

На каникулах перед четвертым курсом я устроился работать медбратом в хирургическое отделение больницы, где проходил практику от университета. Работать там мне очень нравилось, коллектив был очень хорошим, именно в этом отделении (а не в университете) я научился всем манипуляциям, что сейчас знаю (внутривенные инъекции, постановка катетеров, перевязки и т.д.). Через время я даже начал ходить туда по своим выходным учиться у врачей. Начинал с заполнения медицинской документации, которые врачи радостно свалили на меня. Счастью моему не было предела, когда один из хирургов сказал, мол, что ты ерундой маешься, иди мыться, крючки будешь держать*. На цикле по хирургии я отвечал лучше всех, чем, естественно, страшно гордился. 

_{* «мыться» на медицинском жаргоне – выполнять предоперационную обработку рук; крючки – хирургические инструменты для разведения краев операционной раны.} 

В какой-то момент, уже после начала нового учебного года, я резко почувствовал, что больше не получаю удовольствие от работы, более того, мне невыносимо продолжать там работать. Я написал заявление по собственному (помню, заведующий отделением тогда еще подумал, что я ухожу из-за критики с его стороны по поводу проведения некоторых манипуляций; я сказал, что это, якобы, из-за того, что ухожу работать на скорую помощь). 

В начале первого семестра меня и еще нескольких моих однокурсников выбрали для поездки на конференцию в РФ. Это событие, как мне кажется, стало переломным. Еще за неделю до поездки я просто перестал ходить на занятия объясняя это одногруппникам, родителям (да и самому себе) тем, что мне нужно подготовить материал для конференции. На самом же деле просто валялся на кровати в квартире дедушки, в которую съехал от родителей. Не помню в какой момент у меня начались проблемы со сном. Я мог не спать до 5.00–6.00, а затем просыпаться в 16.00–17.00. 

Еще до поездки я часто представлял сцену моей смерти (возможно, суицида*) в общественном туалете одного из вокзалов Москвы. Как я, окровавленный, медленно сползаю по стене и мир вокруг меня медленно затухает. Эти мысли приносили мне странное и болезненное удовлетворение и умиротворение. 

* не могу сказать, что у меня были серьезные попытки суицида. Максимум – эпизоды селфхарма: поверхностные порезы запястий (последний эпизод был относительно недавно, шрамы видны на предплечье пока я пишу этот текст), и попытки передозировки β-адреноблокаторами (могут вызвать брадикардию вплоть по остановки сердца).

Школа робототехники

После ухода из университета, но до госпитализации, я некоторое время работал в частном учреждении дополнительного образования. Оно было рассчитано в основном на школьников младшего и среднего возраста. Там я разработал с нуля и запустил курс по программированию в игровой форме на базе Minecraft. После ухода оттуда мне это казалось дурацкой затеей, но спустя два года узнал, что курс продолжает работу и вроде бы весьма успешно.

Как я отдыхал в ПНД 

Когда родители узнали, что я не посещаю занятия (староста группы связалась с ними), состоялась беседа в духе «что ты выдумываешь, нам тоже было тяжело, но мы антидепрессанты не пили, а ты просто легкого дофаминчика хочешь?!», но меня все-таки решили отвести к частному психотерапевту (принимал он, что интересно, в своем кабинете в поликлинике). После продолжительной беседы, детали которой я упущу, он посоветовал мне обратиться к доценту кафедры психиатрии и наркологии моего университета, которая расположена в ПНД, чтобы меня госпитализировали не на общих условиях, а как студента-медика. 

Приехав на кафедру, я рассказал свою историю доценту, упомянув про мое самолечение, она сказала, что в моем случае надо госпитализироваться. Я без колебаний ответил, что готов, на что она, кажется, немного удивилась (пациенты всех профилей, как правило, до последнего отказываются от стационара). После чего она позвонила в поликлинику участковому психиатру и сказала мне, что я таки буду госпитализироваться на общих условиях (из-за чего я, в принципе, ущемленным себя не почувствовал). 

После чего последовал сбор вещей, долгий разговор с несколькими врачами, знакомство с моим лечащим врачом (в сопровождении двух ординаторов, судебно-психиатрическим экспертом и психотерапевтом). На первой беседе с лечащим врачом на вопрос, что меня расстраивает, я ответил, что, например, от разговора с ней мне стало хуже (потому что на протяжении беседы она относилась к моим словам несерьезно, перешучивалась с ординаторами), после чего связь пациент-врач стала налаживаться быстрее. 

Меня перевели с флуоксетина (СИОЗС) на венлафаксин (СИОЗСиН) в комбинации с малыми дозами галоперидола (нейролептик) и карбамазепина (нормотимик). Первые пару дней почти полностью онемел язык и мимические мышцы, пересохло во рту, я с трудом мог говорить.

В ПНД я провел около двух месяцев (что необычно долго для отделения неврозов или пограничных состояний, в котором я находился). Я взял ноутбук и на протяжении всего времени пребывания решал задачи по физике, математике, лабораторные по программированию и т.д. на заказ. В остальное время общался с соседями по палате и отделению, подавляющее большинство – военные. Был один учитель физкультуры, который «раз в год старался ложится на профилактику» и несколько пожилых женщин. Что интересно, врачи (как я понял, из РФ) жили в нашем же отделении, напротив нашей палаты (из столовой им носили комплексные обеды, чему я, если честно, завидовал, т.к. нас кормили перловкой на воде). 

Позже доцент кафедры психиатрии и наркологии (еще будучи пациентом, я настраивал в ее кабинете принтер) провела со мной беседу и сказала, что мое состояние – это результат особенностей характера (расстройство личности (?)). До сих пор не знаю, насколько это авторитетное заключение. 

Впервые я увидел свой диагноз, когда пошел на врачебную комиссию для оформления академического отпуска: «Обсессивно-компульсивное расстройство, тревожно депрессивный синдром с инсомническими нарушениями». 

Выписали меня при очень странных (как мне тогда показалось) обстоятельствах. Я пришел к заведующей отделения с целью рассказать о том, что чувствую себя хуже. На что она ответила, что меня собираются выписывать «иначе меня переведут в другое отделение, уже закрытого типа». Я согласился на выписку. Возможно зря. 

В целом, как бы странно это не звучало, в ПНД мне было комфортно, и я считаю это интересным опытом. 

Позже, уже после выписки, я узнал, что существует такое явление как СИОЗС-индуцированная апатия. Не могу сказать, была ли действительно у меня депрессия или так проявлялся побочный эффект флуоксетина. В любом случае, при обоих диагнозах лечение – СИОЗСиН.

Как я работал 1С программистом. Эпизод 0 

После выписки я некоторое время не находил себе места из-за того, что не мог ничего сделать, но жаждал деятельности. Я проводил дни в квартире дедушки, один, засыпая под утро и просыпаясь под вечер. Даже не вспомню, чем я занимал себя. Единственными лучиками света были встречи с моей девушкой (которая поддерживала меня и на всем протяжении моего пребывания в ПНД). 

Я пытался устроится на завод, в торговую фирму экспедитором, медбратом в частную клинику в хирургическое отделение. Но каждый раз меня охватывали необъяснимые страх и тревога. С последним местом связана особенно неприятная история. Несколько раз я ходил в дневные смены и все было хорошо. Даже начал чувствовать себя счастливым, что в моей жизни появляется смысли и я снова приношу пользу людям. Наконец меня поставили на ночную смену вдвоем с медсестрой и санитаркой. До вечера все было хорошо. Затем меня охватил иррациональный страх вперемешку с сильнейшей тоской. Простой хотел рыдать и убежать оттуда. Сначала я пытался спрятаться в туалете, где просто сидел на унитазе, вытирал слезы и пытался заглушить звуки рыданий. Вышел на улицу, созвонился с моей девушкой, мы долго говорили (это был промежуток свободного времени между заполнением документации за день и вечерними процедурами). Затем я сказал ей что-то, чем сильно расстроил и обидел ее, и о чем жалею до сих пор – что однажды, когда она осталась у меня в дедушкиной квартире, я дождался пока она уснет, ушел в другую комнату и просто сидел, смотря в темноту и думая о том, что сейчас идеальный момент для того, чтобы уйти из жизни.  

После разговора и холодного воздуха мне стало немного легче. Я вернулся в отделение, умылся и приступил к вечерним инъекциям. Бегая между палатами, я снова почувствовал себя живым на какое-то время. Затем последовал ночной сон (как и у всех медиков не слишком продолжительный – около пяти часов), подъем на утренние инъекции и очередная волна тревоги вперемешку со страхом и отчаянием. Я просто собрал вещи и ушел домой, после чего почувствовал облегчение. На звонки от старшей медсестры я не стал отвечать. Далее последовали несколько месяцев апатии.

Как я работал 1С программистом. Эпизод I 

Еще в школе я искал подработку на лето и, увидев объявление с информацией о вакансии оператора 1С, не до конца разобравшись с сутью этой позиции, скачал учебник Хрусталевой и начал вникать в тонкости платформы 1С. Хватило меня тогда не на долго. 

После побега с последнего место работы и по прошествии нескольких месяцев апатии я снова вышел на поиски работы. Тогда на hh мне попалась вакансия от местной розничной сети на позицию программиста 1С. Вакансия обещала 100к на руки, что по сравнению с моей предыдущей зарплатой медбрата (даже в частной клинике) было очень неплохо (в дальнейшем на собеседованиях меня часто спрашивали почему я выбрал 1С, а не, скажем ML, на что я отвечал, что выбрал потому, что был спрос, что, в принципе, правда). 

За пару дней я освоил базовые возможности платформы по видео с YouTube от Ильи Леонтьева и с уверенность отослал им свое резюме. Через пару дней со мной созвонились, а еще через пару – назначили собеседование с IT-директором. На встрече он поспрашивал меня стандартные вопросы о моем опыте, и предложил мне небольшое тестовое задание на изменение типовой печатной формы. Тут я провалился, т.к. за эти несколько дней я не добрался до механизма расширений. Он сказал, что-то вроде «да мы сами его еще не изучили», спросил минимальную з/п, на которую я рассчитываю, я ответил, что 50к. Он сказал, что скорее всего меня нужно будет послать на обучение, поэтому з/п будет меньше, взял резюме и обещал перезвонить. Естественно, никто мне не перезвонил. 

Я продолжил стал рассылать резюме на hh. В одной из вакансий требовалось выполнить простую алгоритмическую задачу. В качестве повышенного уровня сложности была задача на работу с фронтендом. С энтузиазмом я выполнил обе и … {продолжение следует…}

Послесловие

В последнее время к моему букету добавился еще и возникший, как я понимаю, на нервной почве гастрит. 

Сейчас я занимаюсь своим проектом (экспертная медицинская система и интерактивный клинический тренажер для студентов-медиков), у меня нет денег за лекарства (венлафаксин) и еду. Мой самый близкий человек не хочет жить в таких условиях и хочет уйти. Но мой проект – это единственное, что дает мне чувство, что я делаю что-то полезное для общества (а для владельца какой-то торговой компании) и я на 120% уверен в нем. 

Если у кого-то из читателей есть желание помочь материально – можно перечислить средства через кнопку доната. Всем спасибо!