Зачем программисту современное искусство?

Всем привет! Я задался вопросом о том, что полезного может получить айтишник от приобщения к современному искусству. В тексте результаты моих размышлений. Если есть интерес к теме – приглашаю к дискуссии.

Чувство прекрасного

Начнем с простого и тривиального – это эстетическая составляющая искусства. Не буду пускаться в размышления о том, насколько российский программист эстетически подкован. Тема веселая, но сильно спекулятивная и неоднозначная. Согласимся, что, как и любому человеку, программисту эстетический вкус точно не помешает. Самое время для фразы «я просто оставлю это здесь». Ниже — мнение с одного из иностранных форумов по поводу особенностей российских разработчиков. Интересный образчик мнения со стороны. Я просто оставлю это здесь:

«Их миссия в жизни, кажется, состоит в том, чтобы использовать наиболее интеллектуально превосходный метод решения любой задачи и продемонстрировать это. Кажется, что у всех людей справа от бывшего железного занавеса есть этот фетиш: абстрактная наука и математика. Если есть что-то связанное с алгоритмами, то они напишут самый потрясающий код, используя самые сильные знания в CS. Однако они никогда не отличались эстетическим чувством, поэтому UI / UX — это то, в чем они не особо хороши. Их код выглядит как их язык — кратко, остро и по существу. Красиво — но как бульдозер, а не как Porsche. Если вам нужно решить сложные проблемы, то их код будет лучшим. Если вы хотите создать хорошо продаваемый продукт, то, возможно, вам нужны специалисты из других стран в вашей команде, чтобы уравновесить их великолепие».

Если отбросить рассуждения о том, что в жизни всегда должно быть место для прекрасного и оставить только жесткие формулировки, то для того, чтобы создать качественный продукт, видимо, все-таки придется прокачать модули «эстетического» восприятия. Искусство тебе в помощь. И современное в том числе. Ты же современный человек.

Пространство неизвестного

Что изображено на этой картине? Непонятно. Но стоит она $80 млн.

Можно уметь воспринимать непонятное, и тогда ты критически относишься к себе – допускаешь диалог. А можно не уметь.

Если в голове нет модуля, отвечающего за восприятие «непонятного», то ты работаешь в режиме «я – самый умный». То есть только ты знаешь, как правильно. Результатом такой работы может являться продукт, имеющий серьезные дефекты. Например, могут возникать проблемы с масштабированием. Ты можешь написать гениальный код, потому что ты – гений и знаешь, как выполнить задачу нестандартно. Но масштабировать готовый продукт будешь не ты, а какой-нибудь индус, который, разумеется, оценит твою гениальность, но разобраться с твоим кодом ему будет сложно. Так может быть, заказчику проще сразу нанять команду индусов? Вместо тебя одного. В конечном счете это может быть выгоднее.

Если ты даешь шанс непонятному, то имплицитно готов к уступкам в виде чужого мнения или знания, которым пока не обладаешь. В этом смысле современное искусство – это лекарство от вульгарного индивидуализма. Есть то, что ты не понимаешь? Хорошо. Ты отдаешь себе отчет в том, что у того, что ты не понимаешь, может быть смысл? Замечательно. Продолжаем работать.

Важно оставлять в голове пространство для непонятного, потому что наличие этого пространства является конкурентным преимуществом — если ты знаешь, что есть то, чего ты пока не понимаешь, то ты готов к развитию и диалогу.

Современное искусство – это знак «неизвестного».

Определенный стиль мышления

Современное искусство развивается там, где его покупают. Разумеется, основными покупателями работ современных художников являются люди достаточно обеспеченные, то есть те, кто могут позволить себе приобрести то, что еще недавно было экспонатом на выставке. Здесь следует обратить внимание на важную деталь – то, что сейчас называется «современным искусством» появилось и быстро развивалось именно в западных странах, а его потребителями (читай — покупателями) становились люди с определенным стилем мышления, выработанным под действием специфических культурных практик. Одной из причин крайней популярности современно искусства на Западе является то, что основными потребителями современного искусства являются те люди, которых оно отсылает к их же способу существования. Это вопрос определенного когнитивного стиля. В тех странах, где современное искусство развивается быстро и эффективно, доминируют своеобразные модели поведения, закрепленные формальными и неформальными институтами – культурой и формальными правилами социальной игры. Особенностью этих моделей поведения является то, что они способствуют эффективности именно в этой социальной системе – они заточены под то, чтобы приводить человека к успеху именно в обществе с такой структурой формальных и неформальных правил. Успех – это деньги, слава, уважение и другие приятные бонусы к существованию. У всего этого есть своя цена.

Именно в этой социальной системе для того, чтобы быть эффективным, нужно создать нечто новое — чтобы заработать деньги, люди должны создавать то, чего еще не было, удержаться в процессе создания новшества и не останавливаться в случае неудачи. Разумеется, это довольно сложно и требует поддержки в виде культурного фона. Интенция на новшество создает специфическую культуру, спутником которой является и определенный когнитивный стиль. Эти люди проходили через «мясорубку поиска» — это постоянная трансгрессия существования, включающая риск и обязательные издержки в виде времени, неудач, постоянных попыток создания того, чего еще не было. Это непрекращающееся поиск, который в конечном счете приводит к позитивному результату. Либо не приводит. Но если результат есть, то человек приходит на выставку в галерею современного искусства и эти странные объекты отсылают его к тому, что является его способом существования, они отсылают к его жизни и, возможно, его ностальгии. В этом случае объект современного искусства – это знак определенного стиля мышления, знак, который отсылает к вполне определенной антропологической практике.

Вот только эта практика характерна лишь для некоторых обществ – тех, развитие которых основано на создании инноваций. В других обществах современное искусство приобретает скорее симулятивный характер, а объекты современного искусства являются лишь статусными приобретениями или попыткой имитировать этот способ существования.

Любимым примером институциональных экономистов является самый богатый человек Мексики – Карлос Слим. Аджемоглу и Робинсон сравнивают Карлоса Слима и Билла Гейтса (на момент написания книги «Почему одни страны богатые, а другие бедные» 1-е и 2-е место в списке самых богатых людей мира). Билл Гейтс является основателем крупнейшей инновационной компании, он начал свой путь с создания программного обеспечения. Мексиканец Карслос Слим заработал свои деньги не благодаря собственным изобретениям – он их заработал благодаря знакомствам в высших эшелонах власти, что позволило ему стать мексиканским королем госзаказа и создать свою монополию при помощи крайне высоких барьеров входа для конкурентов.

Экономические институты США и Мексики сильно различаются. В США доминируют так называемые инклюзивные институты, которые позволяют большинству людей свободно и эффективно заниматься экономической деятельностью. В Мексике доминируют экстрактивные институты, которые исключают большинство людей из пространства дележки. То, что позволило Карлосу Слиму заработать свои миллиарды в Мексике, не сработало в США: когда он попытался выйти на рынок США, то потерпел поражение – социальные связи больше не работали.

Однако различие в экономических институтах – это только видимое различие. Они влекут за собой и различия в моделях поведения, а в конечном счете и в отборе доминирующих когнитивных стилей. Для того, чтобы преуспеть, например, в США нужно уметь создавать новое. Для того, чтобы преуспеть в Мексике, нужно уметь играть в социальные игры и грамотно ограничивать доступ к ресурсам другим людям. Эти модели поведения сильно различаются. Знаком первой из этих моделей как раз и является современное искусство. Другими словами, современное искусство – это игра не для всех обществ. Да, представители обществ с доминированием экстрактивных институтов могут включаться в эту игру, но это будет симулятивной практикой без отсылки к их когнитивным особенностям и их способу существования. Карлос Слим является крупнейшим филантропом Мексики – он построил музей искусства в Мехико. Но для него это лишь символический «отмыв» денег, попытка мимикрировать под западных предпринимателей, самостоятельно построивших новый продукт. Дело не только в разнице экономических институтов, но и в разнице доминирующих когнитивных стилей элит.

Если теперь мы обратимся к России, то какие институты доминируют здесь? Можно смягчить вопрос: какие институты доминировали еще недавно? Как в России в основном зарабатывается большой капитал? Какой когнитивный стиль доминирует здесь? Что, на твой взгляд, в современной России важнее: навык создания нового продукта или навык заведения полезных знакомств? Какой из этих навыков поддерживается культурными кодами?

Возможно, в России деньги и статус зарабатываются не так, как они зарабатываются на Западе; людьми, которые имеют другой когнитивный стиль. Это значит, что между элитами могут быть фундаментальные различия в способах существования. В этом случае современное искусство – это знак определенного стиля мышления, дефицитного для России. В России не все хорошо с совриском, потому что современное искусство не отсылает его потенциальных потребителей к их опыту. Это вопрос доминирующих правил социальной игры и отбора стиля мышления, наиболее подходящего под эти правила.

Зачем программисту современное искусство? Затем, чтобы напомнить о своем способе существования – своих проектах, своей эпохе «бури и натиска». Современное искусство – это актуализация индивидуального существования. Если у тебя нет знакомого заместителя министра, то все зависит только от тебя. Дерзай. И возможно, когда-нибудь тебе захочется зайти в галерею и купить этот странный объект, который отошлет тебя к тому тебе, которым ты был, когда проходил через свою «мясорубку поиска». Мир меняется, Россия меняется, правила игры тоже меняются.

Знак определенного институционального окружения

Современное искусство – это пространство перманентной трансгрессии, то есть выхода за границы стандартного существования. Для того, чтобы можно было выйти за некоторый границы эти границы должны существовать. Современное искусство наиболее активно развивается в правовых обществах, где жизнь человека формируется некоторыми формальными правилами, нарушение которых наказывается законом. Если подобные ограничения существуют, то появляется и ценность в снятии этих ограничений. По крайней мере символическая. Эту функцию и выполняет современное искусство. И это – одна из важнейших функций современного искусства. В этом смысле оно играет ту же роль, что древние языческие ритуалы, проводимые раз в год. Раз в год нарушалось правило, на нарушение которого действовало табу.

Однако в странах без доминирования правовых отношений подобная практика является лишней. Какой смысл в знаке выхода за границы возможного, если можно все? Подобная практика ни к чему не отсылает. В этих условиях современно искусство теряет свой смысл. Если человек из правового общества приходит в галерею современного искусства, то что он видит? Он видит выход за границы возможного. По крайней мере, пытается найти этот смысл, имплицитно содержащийся в объекте искусства. Если в галерею современного искусства приходит человек из неправового общества – что он видит? Ничего. Или что-то странное, что по каким-то причинам люди покупают за большие деньги. Нет правил – нет потребности в символическом выходе за их пределы. Нет потребности выхода за границы – нет современного искусства.

Поэтому современное искусство отсылает не только к определенному когнитивному стилю, но и к определенному институциональному окружению. В неправовых обществах современное искусство развивается плохо, потому что из трансгрессивного механизма превращается в симулятивный конструкт.

Если нет фиксированных правил и нет потребности в деформации границ существующих правил, то может наблюдаться инфляция идеи современного искусства.

Пространство перманентной инновации

То, что называется «современным искусством», является объективацией перманентной инновации. Основой современного искусства является идея создания новшества. Принципиальным отличием современного искусства от искусства классического является то, что классическое искусство изображало реальный объект. Например, пейзаж, натюрморт или портрет. Классическое искусство – это фокус на изображении реального или близкого к реальному объекту. Современное искусство играет в другие игры. Его задача создать не подобие реального объекта, а то, чего еще не было.

Почему мы вешаем на стенах своих квартир картины, на которых изображены солнечные лесные опушки? Эволюционная эстетика подсказывает: потому что срабатывают древние инстинкты тех времен, когда наши предки по опушкам селились и корнеплоды собирали. А в чащу им нельзя было. Там – съедят. Сегодня смотрит гоминид с развитыми лобными долями на солнечную опушку на стене и инстинктивно радуется – вспоминает родные просторы. Классическое искусство должно доставлять удовольствие. Современное искусство – это совсем другая история.

Если проводить параллели с экономикой, то близкими к современному искусству окажутся такие явления, как «созидательное разрушение», выход из «алого океана» и другие модели, в фокусе которых создание новшества и деформация прежней структуры. Другими словами, современное искусство – это объективация того, что позволяет западной культуре демонстрировать высокие темпы создания инноваций.

Современное искусство становится пространством специфической антропологической практики. В данном контексте можно даже не понимать это самое современное искусство – важно лишь определить условие его существования и поместить себя в это специфическое пространство. Ты приходишь на выставку, тебя окружают экспонаты, смысл которых тебе часто непонятен, но ты знаешь, что основанием окружающего тебя является постоянный поиск нового, объективация этого поиска. Такая практика способствует появлению модели поведения, в основе которой как раз и лежит постоянный поиск возможности для создания новшества.

Можно быть профессионалом, а можно обладать навыком создания нового продукта. И это не одно и то же. Постоянный поиск вариантов создания того, чего еще не было – это специфическая модель поведения. И эта модель отличается от той, которая позволяет создавать пусть и гениальные в качестве своего исполнения, но все же симуляции уже существующего. В борьбе за новый цифровой продукт важным навыком становится способность генерировать новые идеи, на основе которых создается новшество. Поэтому для современного IT-специалиста полезной практикой оказывается погружение в пространство «перманентной инновации», которым является современное искусство. Это погружение помогает выработать специфическую модель поведения. Здесь речь идет не только о поиске вдохновения, которое может вдруг подкинуть идею во время неспешной прогулки вдоль стены со странными образами, но о сознательной выработке полезной модели поведения. Это как регулярные занятия спортом.

Галерея современного искусства – это не столько объекты, сколько место объективации процесса создания новшества. Поэтому важно воспринимать современное искусство как антропологическую практику. Это полезная практика для специалистов в области цифровых технологий, потому что новый цифровой продукт, ориентированный, прежде всего, на широкого потребителя, создается в условиях сверхконкурентных рынков, где преимуществами являются способность быстро реагировать на изменения в потребностях людей и способность генерировать идеи для создания новых продуктов.

P.S.

Надеюсь, я убедил тебя отбросить предубеждения относительно современного искусства и начать относится к нему чуть более благосклонно.